У казахстанской операторки Айгуль Нурбулатовой отличная фильмография: 9 полнометражных фильмов и участие в пяти крупнейших фестивалях. Дважды её фильмы показывали на Каннском кинофестивале: это «Так себе зима» нашей соотечественницы Ольги Коротько и пакистанский In Flames Заррара Кахна; два раза её ленты были в Локарно: «Жоктау» Аруана Анартаева и « Шегірткелер , ваш выход» Коротько, по одной премьере у неё было в Токио: «Мадина» Айжан Касымбек и в Торонто (In Flames). Новая точка — Пусан.
17 сентября откроется Пусанский фестиваль, где в секции Vision состоится премьера дебютного фильма Натальи Уваровой «Малика». В этом совместном казахстанско-ирландско-молдавском проекте Айгуль выступила оператором. Галия Байжанова поговорила с ней о кино, политике и женских драмах.
Айгуль, поздравляю! Вы настоящий завсегдатай фестивалей, почему так происходит? У вас есть какой-то особенный стиль, или вы выбираете только те истории, которые могут «стрельнуть»?
Честно говоря, сама не знаю как так выходит. Я сначала думала, что это просто совпадение, но я уже была со своими проектами в конкурсах в Каннах, Локарно, Токио, так что теперь мне начинает казаться, что это действительно какая-то закономерность. Можно было бы, конечно, сказать, что я уже на уровне сценария вижу, какой фильм будет успешен, но нет, я не эксперт в сценариях.
А может это связано с тем, что вы снимаете авторское кино?
Это увеличивает шансы попасть на фестиваль, но ведь далеко не всё авторское кино туда берут. Когда выбираю проект, то всегда оцениваю его по тому насколько режиссёр серьёзно подошел к проекту. По человеку всегда понятно, будет ли он делать максимум для своего фильма или нет. Но сказать, что причина в одном упорстве, тоже нельзя, а то получится, что те, кто не прошел на фестивали, будто бы недостаточно старались.
В общем, пока так: нравится проект — берете.
Да. И я никогда не думаю о том, а что я за это получу лично для себя? Какой будет выхлоп от проекта и какая судьба у него сложится? Я не гонюсь за наградами или фестивалями. Для меня важнее всего правильно донести историю. А что касается моего стиля, о котором вы спросили, я раньше считала, что у оператора его быть не должно — наша работа не должна перетягивать внимание на себя. Но чем больше я работаю, тем больше понимаю, что операторский стиль всё-таки проявляется, даже если этого не хочешь.
Я вот тоже вижу, что стиль у вас есть — очень часто ваша камера живая, вы редко снимаете со штатива. Почему?
Сама этого не замечала до того момента, пока однажды помощница не сказала, что впервые меня видит со штативом. И это так, на самом деле я чаще снимаю с рук, так у меня больше возможности передавать эмоции через движение камеры. Хотя это зависит от фильма, у меня есть работы и со статичной камерой, когда того требует стилистика. Например, фильмы Ольги Коротько, или «Жоктау» Анартаева, или находящийся ещё на этапе пост продакшна фильм Аяны Нурдиновой «Муғалім» сняты статично. В статике несомненно есть свои сильные стороны, отсутствие движения – это тоже инструмент.
Ваш новый фильм «Малика» о взрослении ингушской девочки в традиционной среде. Судя по трейлеру, там тоже камера порхающая, хотя тема тяжелая и даже давящая.
Кто-то назвал фильм акварельным. Мне это очень понравилось. Такого эффекта мы и хотели добиться. В самой истории нет тяжести, мы не ставили цель показать традиционное общество как некое зло. Там нет надрыва и чёрных красок и мне изначально понравился такой подход авторок к материалу. Мы ведь рассказываем про обычную ингушскую семью, в которой мама с папой давно развелись, мама хочет выйти замуж ещё раз, но согласно традициям в этом случае девочка должна остаться в семье отца, хотя ей хотелось бы остаться с мамой, в Алматы. Можно сказать, что это классическая coming-of-age история с поправкой на культурные особенности.
Кадр из фильма «Малика»
Но радостного и светлого в этом, прямо скажем, мало, почему камера «легкая»?
Несмотря на то, что тема сложная, хотелось создать ощущение летних каникул, возможно, даже лёгкого приключения. Мы хотели показать взгляд взрослеющей девочки — ещё детское, до определенного момента светлое и наивное восприятие жизни, ведь у Малики очень тёплые отношения с родней. Одним из источников вдохновения для нас был фильм Аличе Рорвахер «Чудеса».
«Малику» сняла российская режиссёрка Наталья Уварова, и когда оказалось, что в центре внимания ингуши, возникло ощущение, что это очень похоже на работы кавказской мастерской Александра Сокурова.
Возможно тут есть какие-то параллели, да.
Но у них во всех фильмах есть какая-то пространственная теснота, молодым хочется сбежать от всех этих традиций и условностей, вы же выбрали для изображения другой путь.
Актриса Белла, которая играет Малику, из Алматы и в фильме она тоже абсолютно алматинский ребёнок, она слушает музыку, врёт папе про оценки, гуляет с подружками, спорит, как и все её сверстники с мамой, с нетерпением ждёт каникулы. Я хотела показать её обычным подростком, девчонкой, которая наслаждается летом, ведь сентябрь ещё не скоро и о своих проблемах она подумает завтра. Поэтому этой духоты, тесноты, о которой вы говорите, у нас в фильме нет. Мы снимаем всё на совершенно другой территории.
Кадр из фильма «Малика»
«Малика» — это копроект российской режиссёрки, сразу ли вы согласились на него, учитывая все нынешние обстоятельства?
Для меня важно не сотрудничать с государственными структурами Российской Федерации, но я готова к работе с независимыми авторами в независимом кино и, конечно, мне понравилась сама история.
Почему Наталья взяла за основу ингушскую историю?
Думаю, что ей просто хотелось рассказать историю девочки, которая её взволновала. Несмотря на то, что ингуши многочисленный народ, их историй в медиапространстве совсем немного, думаю, это тоже стало одним из факторов. Мне понравился детальный подход Натальи к исследовательской части работы — она почти два года кропотливо собирала информацию об ингушской культуре, об их истории, о людях, семьях, традициях. В создании сценария картины участвовала талантливая сценаристка Милана Мисиева, у неё родня в Ингушетии, думаю, это могло повлиять на выбор истории.
Кадр из фильма «Малика»
Говорят, что в российском кино участие продюсеров намного более жесткое, чем в Казахстане, это так?
Не заметила такого. С главными продюсерами я встретилась лишь в начале, когда презентовала им операторскую экспликацию и общую стилистику. Защита проходила онлайн, я в это время находилась в Локарно, получилось довольно эпично. Думаю, им всем всё понравилось, никаких правок и вопросов ко мне не было. Если честно, какой-то глобальной разницы между нашими и российскими продюсерами я не увидела, возможно потому, что проект авторский.
А было ли что-нибудь отличающее от нас именно в организации съемок, у них-то рынок побольше нашего и опыта тоже?
Очень понравился вклад в съемочный процесс художественного департамента, особенно художницы по костюмам Евгении Соболевой и художницы-постановщицы Анны Кеменевой. Они подошли ко всему тщательно — ездили в экспедиции по Ингушетии, чтобы запечатлеть интерьеры ингушских домов, их ковры, обои, посуду, одежду, все фотографировали, собирали материал. Потом это все воспроизводили здесь на площадке. В итоге вся эта фактура, сочетание узоров, цветов были настолько естественными, что когда дом был обустроен, актёры из Ингушетии удивлялись и говорили, что получился настоящий ингушский дом.
У них дома какие-то особенные?
Может эти различия, например, с казахским домом не такие броские, но как и в каждой культуре, тут есть что-то своё, аутентичное, оно кроется в мелочах. Возвращаясь к художественному департаменту, скажу, что до этого я ни разу не встречала специалистов такого уровня как эти девушки именно в плане тонкости подхода. Это был уникальный опыт.
Какое участие Казахстана в этом проекте кроме того, что съёмки были здесь, вы участвовали и одна наша актриса и я, слышала, музыка использована казахская — Yenlik?
Для нас было важно обозначить географию. Малика слушает местных исполнителей, гуляет с подружками по Коктему и едет на каникулы в аул к дедушке. Если вопрос о том, могла ли эта история происходить в России — конечно, могла бы, как и в любом другом месте, где есть ингушская диаспора.
А каково было снимать очередную историю о патриархате, учитывая, что вы феминистка?
Конечно, история, где в очередной раз мужчины собираются за закрытыми дверями, чтобы решать судьбы женщин — это не тот мир, который мне кажется справедливым, но я в кино не для того, чтобы выносить оценки, призывать всех зрителей действовать так или по-другому или выдавать им инструкцию по выживанию в этом мире. Я — оператор. Я лишь рассказываю историю, созданную режиссёром, транслирую через камеру взгляды нашей юной героини. Это как прийти кому-то в гости и наблюдать за тем, как они живут, не пытаясь перестроить их дом.
В процессе работы над фильмом ваши взгляды не изменились? Может, вы стали мягче к каким-то вещам?
Нет. Но я ко многим вещам стараюсь относиться с пониманием и уважением. Все же не оставлять подрастающую девочку с не родным мужчиной в одном доме — в этом есть логика. Вопрос ведь в том, как интерпретируют те или иные традиции или догмы сами люди.
В этих деталях все соль…
Да, поэтому я, в целом, не против традиций. Далеко не факт, что в семье с современными взглядами все счастливы, а все, кто придерживается каких-то традиций — несчастны. Также никто не даст гарантий, что ты сам сможешь построить нормальные отношения со своими ребёнком, даже если будешь стараться быть идеальным современным родителем. Наше кино — это всего лишь попытка рассказать об этом закрытом обществе с позиции современной девочки.
Раз уж говорим о женских правах, сталкивались ли вы с профессиональной дискриминацией из-за того, что вы женщина?
Бывало, конечно, как и у всех женщин в индустрии, как и у всех женщин в целом. Но последнее время ситуация гораздо лучше, чем 12 лет назад, когда я только начинала свой путь.
Вы поедете на фестиваль?
Пока точно не знаю, но очень хочу, ведь это уже третий раз, когда мой проект участвует в Пусане. Впервые меня туда пригласили с короткометражным фильмом «Ауа», который снимала Айжан Касымбек, на тот момент я училась в Пусане при Asian Film Academy и прийти на корейскую премьеру было несложно. Затем там показали полнометражный фильм Айжан «От», но это было время ковидных ограничений и чтобы попасть на мероприятие, нужно было было за месяц прилететь в Корею и сидеть там в карантине, так надолго меня работа бы не отпустила. Надеюсь, с третим проектом — «Маликой» все же получится там побывать, я ещё с 2018 года влюблена в этот город и этот фестиваль.
А Asian Film Academy — это школа типа Berlinale Talents, только в Азии?
Да, очень хорошая школа для молодых кинематографистов в Пусане, в 2018 году туда прошла я и монтажёр фильма «Так себе зима» Ерлан Айгожинов. Обучение, участие, перелеты, проживание, питание — все это для участников бесплатно. Это стало огромной возможностью для меня увидеть как работает настоящая площадка, познакомиться с кинематографистами из разных стран и поверить в свои силы. Мы объединялись в команды и снимали там короткометражные фильмы.
Это как творческий летний лагерь?
Да. Но мы его в шутку называли не Asian Film Academy, а Asian Film Army, там действительно был очень суровый график. Корейцы люди волевые, они очень дисциплинированы, трудоголики. Они могли рабочую встречу поставить на 11 часов вечера, а лекцию завтра на 8 утра, зная что встреча затянется часа на четыре. Было очень сложно. Но это была очень полезная и мощная школа, вспоминаю её с теплотой.
Но сейчас привитые там привычки, наверное, помогают, ведь съёмки — это же порой выживание. Но тут как будто вам легко было снимать — речка, горы.
Да, но только снимали мы это в сентябре и актёрам было холодно плавать в горной речке. Мне-то ладно, я была в специальной форме, рыбацких сапогах, а они изображали летнее веселье в уже холодной воде.
Съёмки часто связаны с экстремальными условиями, вы снимали и под водой и на море, и в воздухе, не боитесь?
Нет, наоборот мне нравится, когда передо мной ставят какие-то необычные задачи. Однажды снимала на параплане — мы хотели кадр с неба, будто взгляд человека, который летит домой после долгого отсутствия. С дрона не получалось добиться нужного эффекта, камера должна была дышать, а у дрона очень чёткие роботизированные движения. А на параплане я могла сидеть и держать камеру в руках – создавая то самое дыхание. Я дважды пролетела, кайфанула, делилась своей радостью в сториз. Друг-оператор прокомментировал: «Как ты вообще на такое подписалась? Я бы не за какие деньги не стал так рисковать». А для меня все это выглядело по-другому – люди сами платят огромные суммы за то, чтобы полетать на параплане над горами, получить такой уникальный опыт, а тут мне ещё и заплатили за это.
Любите рисковать?
Я не называю это риском, скорее любопытством и свободой. Случались, конечно, и опасные моменты: мы снимали в Турции, в море, недалеко от берега. У нас уходил режим, а команда, которая должна была обеспечивать безопасность, опаздывала. Пока снимала, попала в подводное течение, ноги увязали в песке, а волны становились все выше. Меня с камерой относило все дальше от берега, но все обошлось. Уже позже, когда говорила со спасателями, поняла, что находилась в реальной опасности и могла утонуть. Меня спасло то, что я сохраняла спокойствие и смогла сохранить силы.
Оператору надо быть в хорошей физической форме — бегать с камерой, взбираться в самые труднодоступные места, это, наверное, непросто?
В этом плане мне повезло, я в целом в достаточно хорошей физической форме, хоть и не прилагаю к этому усилий, пока возраст позволяет. Плюс со мной всегда команда, я не одна.
Как-то мы снимали в Пакистане, я забралась на крышу грузовика вместе с ассистентом, и для меня это было естественно, хотела посмотреть ракурс оттуда. А пакистанские коллеги потом ещё два дня обсуждали, как я не побоялась взобраться туда, а потом ещё сама легко спрыгнула с него – кажется, для них было непривычно видеть, чтобы женщина лазала по крышам машин. Сейчас я не хожу в зал, не занимаюсь особо спортом, но планирую начать.
Над какими проектами вы работаете сейчас?
Зимой планируются съёмки в Кыргызстане, могу сказать только, что это будет полнометражный исторический фильм. Ещё один проект ещё под вопросом – но если все сложится, возможно, это будет мой первый проект в Штатах.
Власть — это независимое медиа в Казахстане.
Поддержите журналистику, которой доверяют.
Мы верим, что справедливое общество невозможно построить без независимой журналистики и достоверной информации. Наша редакция работает над тем чтобы правда была доступна для наших читателей на фоне большой волны фейков, манипуляций и пропаганды. Поддержите Власть.
Поддержать Власть
